Новичок «Амура», 25-летний нападающий Виктор Александров дал интервью интернет-изданию Hotice.ru.
— Защитник «Авангарда» Антон Белов рассказывал, что вы увлекли его игрой «Варкрафт».
— Мне очень нравится эта игра. Это действительно интересно, затягивает. Для меня это компьютерная игра номер 1. Мой рекорд — семь часов подряд играл в «Варкрафт». Но сейчас я просто играю по чуть-чуть, когда есть свободное время. И Антон увидел, начал играть в нее со мной и заинтересовался гораздо больше, чем я. Он подсел на «Варкрафт», а я нет.
— О, так вы закончили там свою карьеру? Повесили персонажа на гвоздь?
— Ну, как... играю, но очень редко. Вот Антон играет плотно. Я знаю, Шафигулин в теме, Гимаев, Столяров, Тюляпкин.
— Почему бы вам не объединиться в хоккейный клан, раз столько хоккеистов?
— Была такая идея. Пытались, но так получается, что все по городам разбросаны и время разное: никак не состыковаться.
— Белов говорил, что вы играете лучше него. Что у вас одинаковый персонаж — Охотник, и ваш Охотник сильнее.
— Скорее всего, вы с ним давно разговаривали на эту тему. Когда я только учил его играть, у меня был серьезный персонаж. Но сейчас у меня нет такого персонажа, который мог бы с ним сравниться. И команды своей у меня в «Варкрафте» нет. Наверное, потому, что я женат.
— Ваша семья поехала в Хабаровск?
— Жена в сентябре приедет.
— То есть — можно в «Варкрафт» пока поиграть?
— Да времени нет. Многих ребят давно не видел. Я у Леши Копейкина постоянно в гостях, много общаемся, потому что давно не виделись.
— «Амур» — ваша пятая команда за последние три года. Вас не утомило мотаться из клуба в клуб?
— Лучше играть в новой команде, чем в старой, в которой тебя что-то не устраивает. Дискомфорта нет, потому что со многими ребятами в лиге я знаком, и благодаря этому без проблем вливаешься в новый коллектив. Но хочется определиться, конечно, два-три года отыграть в одном клубе. Ведь основные причины моих прошлых переходов: приходил новый тренер, которому я по каким-то причинам не нравился. Те тренеры, которые меня звали, не выгоняли.
— Непонятно, что у вас случилось в «Авангарде». Вам давали мало времени, стоило вам нащупать свою игру — убирали в запас на несколько матчей. Потом попали под редрафт. Как так вышло?
— Я ехал в «Авангард» из Новокузнецка с хорошим сезоном за плечами. Когда пошли разговоры о контракте, мне обещали: у нас задача — чемпионство, ты будешь получать много игрового времени, едешь на роль лидера. Но уже на предсезонке стало понятно, что времени мне не дадут. И что в большинстве я играть не буду.
— Как вы это поняли?
— Когда я подписал контракт, Ягра еще не было. Когда он приехал — понятное дело, все большинство было под него. Если бы Ягр был в «Авангарде» до момента подписания со мной контракта, то я и не поехал бы. Меня же в Новокузнецке все устраивало, я на тот момент там 3,5 года отыграл.
— А редрафт?
— Это самая неприятная ситуация — основной конфликт начался после редрафта. На плей-офф меня поставили к Свитову и Волкову в третье звено — и мы играли хорошо, прошли Уфу. После сезона я встретился и с главным тренером, и с президентом, услышал от них: «Мы от тебя ждали хорошей игры, в плей-офф ты ее показал. Надеемся на тебя в следующем сезоне, ты будешь играть». И через день меня выставили на редрафт.
— Сильно.
— Дело не в минус 50 процентов от зарплаты. Просто я не мог понять, почему говорят, что ты нужен, а через день выставляют на редрафт. Если бы мне сказали: «У тебя большой контракт, ты нам с такой зарплатой не нужен», — то я бы сказал: «Хорошо, давайте уменьшим, и я останусь». Редрафт — это ведь процедура для ненужных игроков. Зачем это выносить напоказ? И понятно было, что меня никто не возьмет на редрафте: я же не играл весь сезон. Флеминг если и вносил в заявку, то выпускал на считанные минуты. И потом — у меня действительно был большой контракт и пять очков за регулярный чемпионат (на самом деле, 11 — Hotice.ru). Поэтому я никому не нужен был с таким контрактом и с такой статистикой. Никто же не смотрит, сколько времени ты был на льду. В статистике хоть две минуты, хоть двадцать — это матч.
— И что вы сделали после редрафта?
— Позвонил агенту и сказал, что не вижу смысла играть в команде с таким отношением. Я вырос не в той семье, чтобы со мной так поступали. От Омска осталось два позитивных воспоминания — коллектив и болельщики.
— После Омска у вас был сезон в Нижнем, который вы начали очень удачно. Что произошло потом?
— Там вообще непонятная ситуация сложилась. Изначально нас поставили вместе: Шафигулин, Крикунов и я. Получилось хорошее звено. В первый месяц я был лучшим бомбардиром команды. А потом руководство возмутилось: почему это иностранцы играют плохо, почему мало очков набирают? И с того времени наше звено перестало играть в большинстве.
— На большинство стали ставить легионеров?
— Да, чтобы их подтянуть. Почему я говорю про большинство уже второй раз: сейчас такой хоккей, что и командный результат, и индивидуальная статистика зависят от реализации «5 на 4», «5 на 3». И дальше что-то совсем в результатах разладилось. Руководство начало нас по одному вызывать и спрашивать: в чем причина, почему так происходит? Все высказывали свое мнение.
— И что дальше?
— Оставалось игр десять до конца сезона. Тренеры сказали: «Мы за вас, ребята, хотим, чтобы вы остались на следующий год, но руководство против».
— Почему?
— Мы тоже спросили, почему. В ответ услышали, что мы, по версии руководства, разлагаем коллектив.
— А вы разлагали?
— Я разлагал коллектив так: старался сделать команду похожей на кулак. Спросите любого хоккеиста из любой команды, в которой я играл, могу ли я разлагать коллектив. Ну, вранье же. Я — общительный человек, люблю, чтобы в раздевалке было весело, чтобы нам было в удовольствие работать вместе, все для этого делаю.
— Почему же тогда руководство решило, что вы разлагаете?
— Человека, который сказал об этом руководству, самого уже нет в Нижнем Новгороде. Вот он и разлагал.
— А вы знаете, кто против вас был?
— В первых трех звеньях такого человека не было. Меня отец воспитывал: никогда никого не обманывай. А других грязью поливает неуверенный в себе человек, который дрожит — будет ли он в команде. Он пытается остаться в составе другим способом — через общение с тренерами и руководством.
— Отца часто вспоминаете?
— Да, очень. Особенно, когда появляются люди, которые непорядочно себя ведут. Я очень рад, что поработал с такими тренерами, как Николаев и Михайлов: это люди старой закалки и такого же воспитания, как мой отец. Они — мужики и порядочные люди, достигшие многого как спортсмены. Вот у таких людей ко мне претензий никогда не было. Я очень уважаю этих людей, потому что если они говорят тебе, что ты хороший хоккеист, то они и в самом деле считают тебя хорошим хоккеистом.
— Есть обратный пример?
— Флеминг, допустим, говорил: «Ты хороший хоккеист». И ставил в четвертое звено.
— Отец сделал вас хоккеистом?
— С самого детства отец занимался только мной. Как и мама. Когда отец еще играл и тренировал, она возила меня на тренировке: вставала рано и в 7 утра везла на ЦСКА. Мама не меньше в меня вложила. Что интересно, отец никогда не рассказывал, как он играл. Не было такого: «Вот я раньше играл — это да. А вы сейчас — эх, никуда не годится». И Борис Петрович Михайлов, кстати, тоже. Другое дело — папа мог выйти на лед и показать. Например, три своих любимых финта. И я их делаю.
— Например, что?
— Допустим, клюшка в правой руке. Ты показываешь, будто шайба у тебя уходит с крюка. Но тут же за своей спиной прокидываешь ее и... Нет, это на льду показывать надо. В игре как-нибудь покажу.
— Ваш отец в Милане играл, когда вам четыре года было. Что-то запомнилось?
— Я ездил туда. Хоть и маленький был, но действительно что-то осталось в памяти. Помню дворец спорта. Помню, что на втором этаже в нем были рестораны, и там готовили пиццу. И я с детства ее полюбил. Меня заведут на второй этаж, дадут пиццу, я спущусь с ней в раздевалку — и меня канадцы, американцы, которые играли в Милане, уже встречают: «О, мистер Пицца!» И еще помню плакаты и майки: Я — сердце — СуперБорис. «Я люблю СуперБориса», в смысле.
— «Милан» скоро в КХЛ будет. Вас точно пригласят.
— Знаете, если я выполню в «Амуре», что обещал, и люди, которые меня приглашали, тоже, то смысла не будет менять команду. Посмотрите, мы же взяли очень хороших иностранцев. У нас отличная команда, крепкий вратарь. И взять то звено, которое мне пообещали — Копейкин, Никулин, я: мы можем играть на новом уровне и дать результат. «Амур» в сезоне не подарок будет.
— Только вам еще со сном бороться.
— Снотворное нужно, как я понимаю, только в Хабаровске, потому что здесь плюсовое время. А если ты в Москву прилетел, то ты просто проснешься раньше. Притом я слышал, что в Америке появились таблетки — это не допинг, легальный препарат, — которые убирают акклиматизацию.
— Ваш отец отличался жесткостью на льду. Хотя и габариты у него, как и у вас, не самые были впечатляющие.
— Вообще с 11 до 18 лет отец боксом занимался. Самое главное, что он мне сказал: быть всегда первым, опережать. Большой не ждет от маленького жесткой игры. Только он подумал сыграть против тебя жестко — ты должен опередить его. И так действительно можно людей выносить.
— Но вас, наверное, никто не задирает на льду. Лезут на больших обычно.
— Веро подъезжал иной раз: «Будешь драться?» И еще в позапрошлом году тоже подкатывал какой-то тафгай из «Витязя», я забыл уже кто.
— С тем же вопросом?
— Да. Но это не для того, чтобы подраться. Просто чтобы зашугать. «Пойдешь?» — «Нет, спасибо». Они улыбались и отъезжали. Я с юмором к этому отношусь. Будет драка — подтянусь. Не убьют ведь. Они же не супертехничные игроки, когда у них на клюшке шайба. Поэтому лучше я в игре их встречу пожестче, чем получу от них в драке. Веро в «Витязе» я так посадил на задницу. По правилам причем. Он встал, побежал за мной, ударил в спину, получил две минуты, и я гол в большинстве забил.
— Вы никогда не пытались вес набрать немного?
— Вот сейчас набрал восемь килограммов. Расскажу эту историю. Когда играл в Астане, получил перелом пальца на ноге. Кататься не мог — начал много работать в тренажерке. Мне попался очень хороший специалист — первый тренер по физподготовке, который заинтересовал меня работой в зале. До этого я не очень много времени уделял железу. И я просто вижу результат: если раньше мой игровой вес был 72 килограмма, то теперь я подхожу к сезону с 80 кг. Для меня это хорошо. Это не жир, это мышцы. Я чувствую, что стал сильнее. Не только в единоборствах легче теперь. Бросок стал сильнее.
— Вы, говорят, бежите очень хорошо.
— Мне короткие дистанции лучше удаются. Я на взрыве работаю — 50 метров, 100. Мы не соревнуемся, конечно, но пока не встречал хоккеиста, который бы меня на этих дистанциях обогнал. Хотя, возможно, Паршин бы обогнал.
— А кроссы финский тренер «Амура» Ханну Йортикка вам продолжительные сейчас дает?
— Как таковых нет кроссов. 25 минут после тренировки мы бежим в легком темпе. В нашей предсезонке преобладают игровые виды спорта, фитнес-зал.
— Про клубы хватит. Объясните, почему вы не ездите играть за сборную Казахстана?
— Каждый год зовут в сборную. Но в прошлый раз не видел смысла ехать. А сейчас Казахстан в группе А будет играть. Позовут — рассмотрю предложение. Зависит от того, на какие роли будут звать. Я ведь сменил хоккейное гражданство.
— В сборную России ни разу не звали?
— В Новокузнецке я игр 25 шел на первом месте в лиге по «гол+пас». И Быкова спросили, почему он не вызвал меня в сборную на Евротур. Вячеслав Аркадьевич сказал: «Так он же казах». Ему говорят: «Нет, что вы, он может играть за сборную России». Быков не верил: «Он же за Казахстан заигран!» Но его все-таки убедили, что я могу играть за сборную России. Тренер удивился и сказал, что на следующий Евротур, может, и вызовет. Но не вызвал.
Фотографии: ХК "Барыс", ХК "Амур", ХК "Торпедо", ХК "Амур", "Горячий лёд"
